моя дорогая, день тянется, словно век, плетётся, как пёс в надоевшую конуру. сегодня я создал мелодию тёмных рек и тёплых деревьев на летнем сухом ветру. совсем как ты любишь – там много искристых нот, она рвётся кверху, как стая безумных птиц. и музыки этой, наверное, кто-то ждёт, а я никогда и не знаю имён и лиц.
я помню, ты мне обещала найти восток, там очень спокойно и будут сбываться сны, а я отвечал, рассмеявшись, что не дай бог, потом мы молчали и ждали всю ночь весны.
ведь нет у тебя чёрно-белой моей тюрьмы, а есть небеса и любая из всех планет. я нем и прикован, я слишком тяжёл для тьмы, чтоб с бьющимся сердцем бежать за тобою вслед.
моя неземная, я стар, бесконечно стар, во мне, милый друг, слишком много других людей. они – это бред мой, мой главный ночной кошмар, а ты удивлялась, что я становился злей. они беспокойны, они говорят: играй, играй, будет легче, играй, а иначе – зря.
я мчался за ними среди облаков и стай, садился за клавиши и создавал моря.
я счастлив бываю, лишь если звучит рояль, но в снах и туманах я вижу твоё лицо. а ты удивлялась, откуда во мне печаль, я жил сотни жизней и сотни на мне рубцов.
тебя же, родную, не вытравить, не стереть, мне нужен твой смех, твои руки, твои цветы, ты – самая чистая нота в моей игре, и я обречён умирать в волшебстве, а ты – ты, солнце над морем, ты, горечь, ты, соль его – растравливать раны того, кто приходит пить.
зато, моя радость, не будет ни одного, кто сделал глоток и посмел бы тебя забыть.
прости, я не смог разучиться дышать тобой, искать тебя взглядом и ждать на исходе дня. но всё хорошо, лето пахнет сухой травой, и ангелы, кажется, слышат ещё меня. им нравится море и мой бесконечный путь. но стоит тебе улыбнуться и сделать шаг – они замолкают и смотрят, боясь вдохнуть.
и что б я ни делал, я вряд ли сумею – так.
/ светлана галкина.
